«Я вряд ли переживу второй раз такое нервное испытание»
Чулпан Хаматова о дефиците лекарств, президентских выборах и санкциях
Соучредитель фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматова подписала со свердловским губернатором Евгением Куйвашевым соглашение, в соответствии с которым в областную больницу №1 будут направлять на лечение тяжело больных детей из других регионов. В интервью Znak.com Чулпан Хаматова объяснила, почему этот проект важен для всей России, рассказала о проблемах, которые возникли из-за ограничения госзакупок иностранных лекарств, а также ответила, будет ли она участвовать в президентской кампании 2018 года.
- Вы со свердловским губернатором подписали соглашение о сотрудничестве. Расскажите, в чем его суть?
- Сегодня был сделан первый шаг в важнейшей истории, не только для Свердловской области и Екатеринбурга, но и для всей страны. При поддержке губернатора Свердловской области мы подписали тройное соглашение о сотрудничестве между фондом «Подари жизнь», федеральным научно-клиническим Центром детской гематологии имени Дмитрия Рогачева и министерством здравоохранения области. Его суть в том, что дети, например, из Сибирского и Уральского округов, которых сегодня невозможно положить на трансплантацию костного мозга из-за нехватки мест в Москве и в Петербурге, смогут получать лечение относительно недалеко от региона проживания – в Екатеринбурге. Эти дети получили настоящий шанс выжить. Уже сегодня в пяти из шести боксов в отделении детской онкологии и гематологии свердловской областной клинической больницы №1 лежат дети из других регионов. Это фантастическая вещь, потому что раньше такая потрясающая база врачей, клиника, лаборатории практически не использовались.
Чулпан Хаматова посетила свердловскую областную больницу, куда будут привозить на лечение тяжело больных детей из других регионовДепартамент информполитики свердловского губернатора- Почему?
- Из-за сложной системы регионального финансирования. В региональной клинике могут получать бесплатное лечение только пациенты, прописанные в данном регионе. Поэтому, например, в свердловской областной больнице мог быть заполнен только один бокс из шести. Сейчас мы получили возможность направлять в Свердловскую область детей из других регионов, но лечиться они будут за счет благотворителей, потому что переносить квоты из одного региона в другой невозможно по законодательству. Надеюсь, что в ближайшем будущем эта ситуация будет пересмотрена, и дети будут получать помощь за счет государства.
- То есть сейчас вы лоббируете соответствующие изменения федерального законодательства?
- Да. Получается, сейчас мы все вместе качнули эту лодку. Я очень надеюсь, что этот проект заработает и, глядя на Екатеринбург и подражая его примеру, будут возникать такие же истории в других регионах. Это было бы очень здорово.
- Какие еще изменения законодательства, в том числе для более эффективной работы фонда «Подари жизнь», вы бы хотели лоббировать?
- Очень многого мы уже добились и многое сделано на уровне законодательства, чтобы фонды могли работать эффективнее, было меньше преград. Сейчас решается вопрос о допуске в реанимацию. Мы много лет с нашими друзьями из других фондов говорили об этой проблеме: когда во многих клиниках в реанимацию пускали родителей, только если руководство больницы разрешит. В этом году Минздрав подготовил рекомендации по нахождению родственников в реанимации. И мы очень надеемся, что проблема будет решена.
Кроме того, этим летом утверждена «дорожная карта» – план мероприятий по повышению доступности обезболивающих препаратов. Работает прямая линия, куда человек, который нуждается в препаратах, всегда может позвонить и поделиться своей проблемой. Но до полного решения проблемы доступности обезболивания в нашей стране еще далеко: врачам часто не хватает осведомленности в вопросах обезболивания, очень маленький ассортимент нужных препаратов, для детей нет обезболивающих в форме сиропов, леденцов, пластырей. Мы сейчас с Советом по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве работаем над этим.
- В последнее время в СМИ периодически появляются сообщения о дефиците в России лекарств от рака. Эта проблема действительно существует?
- Безусловно. Я не могу сказать, каких конкретно препаратов не хватает, потому что я не настолько глубоко в теме. Но очевидно, что импортозамещение, прекрасное и замечательное по своей сути, пока работает с перегибами. Исчезают лекарства. Аналоги при этом или очень плохого качества, или их в принципе нет.
- Сейчас как-то можно решить эту проблему?
- Нужно всем вместе громко об этом говорить. И решать эту проблему вместе с минздравом, с представителями власти. Пытаться изменить ситуацию.
- Прошлогоднее решение правительства РФ об ограничении госзакупок иностранных лекарств – проблема из той же серии? Вы почувствовали это на себе?
- Да, безусловно. Мы как благотворительный фонд чувствуем это в том, что нам нужно больше денег, чтобы помогать большему количеству детей. Если нужны лекарства, а их русских аналогов просто нет, это все валится на плечи благотворителей, за счет которых продолжаются закупки зарубежных препаратов. Объемы лекарств при этом, естественно, растут. В этой ситуации мне очень жалко врачей. Моя любимая история: в центре имени Рогачева раньше покупали немецкие медицинские халаты за 15 рублей. Потом стали искать такие же, но русские, и они были очень плохого качества. Потом наконец-то какая-то фабрика начала шить хорошие халаты. И теперь эти халаты стоят 45 рублей против тех, немецких, которые и сейчас стоят 15 рублей. Абсурдная ситуация.
- Год назад вы говорили, что в 2014 году фонд «Подари жизнь» собрал около 1,2 млрд рублей, и это большая сумма, но из-за сложной экономической ситуации теперь надо собирать в два раза больше.
- Теперь уже почти в три.
- А сколько всего фонд получил пожертвований по итогам 2015 года?
- В 2015 году мы собрали больше 1,5 миллиарда рублей. А когда мы только начинали, за 2007 год, например, мы собрали 170 миллионов рублей. Фонд не стоит на месте, он развивается, и мы постоянно придумываем какие-то новые способы фандрайзинга, улучшая таким образом работу.
- Вы высказывали опасение, что компании в кризис будут «резать» благотворительные бюджеты. Так и произошло?
- Да. Но это нормально. В 2008 году, когда был кризис, мы столкнулись с тем же самым, и удивительным образом мы все это прошли без потерь. Потому что просто в процентном соотношении увеличивается поток пожертвований от физических лиц.
- От крупных благотворителей?
- Нет. У нас огромная страна. Если каждый человек сделает привычкой раз в месяц отправлять 10 рублей в какой-то благотворительный фонд, я вас уверяю, что ситуация изменится кардинально. Сейчас у нас не задействовано огромное количество людей, миллионы, которые никогда не сталкивались с таким понятием, как благотворительность. Нам кажется в Москве и Екатеринбурге, что «Подари жизнь» – это такой известный фонд. На самом деле это не так.
- Как сложные отношения России с Европой и с Америкой повлияли на возможность лечения детей за границей?
- Никак. У нас невероятное содружество врачей и всей профессуры. Это единый котел людей, которые выше всех политических пристрастий. Основное, что у них есть в приоритете – это жизнь и здоровье ребенка. У нас есть сестринский фонд в Лондоне и сестринский фонд в Америке, и мы там также собираем деньги и закупаем также лекарства, которые потом привозим в Россию. И сколько бы акций у нас там ни было, я ни разу не почувствовала никаких изменений. От немецких врачей, которые приезжают консультировать в Россию, тоже не было никаких отказов.
- Комментируя главную мысль в спектакле «Голая пионерка», еще 10 лет назад вы говорили так: «В этой стране не ценятся люди. Счет идет на миллионы, все, что меньше миллиона, не представляет для руководства страны ни малейшего интереса». Сейчас ситуация осталась такой же?
- Да. Глобально да. Но тут важна внутренняя осознанность каждого человека и то, чувствуем ли мы сами себя гражданами страны или нет.
- А вы чувствуете?
- Я – да. Но мне просто повезло, потому что я вмонтирована в систему самостоятельных шагов. Вся благотворительность – это люди, которые самостоятельно принимают решения и потом отвечают за них, и я окружена такими людьми. Моя личная ответственность – делать так, чтобы абсурдные мироустройческие законы, которые присутствуют и от которых никуда не деться, они не влияли бы на жизнь ребенка. Пусть каждый делает шаг в том, что он хочет изменить. Пусть это будет маленький шаг, но это шаг. Пусть это будет просто 200 рублей в какой-то фонд, который я не поленюсь проверить. Должна быть личная вовлеченность каждого человека.
- После прошлых госдумских выборов в 2011 году многие вышли на акции протеста. Казалось, что вокруг так много инициативных вовлеченных людей, умеющих брать на себя ответственность. Через пять лет все это как будто растворилось.
- Я не очень понимаю, как это комментировать. У меня есть только информация от друзей и знакомых о том, что протесты слили, потому что все уехали отдыхать. То есть вышли на площадь, а потом поехали отдыхать и жили как прежде. Наверное, должна быть внутренняя ответственность: если ты что-то начал, ты должен довести это до конца, не надеясь ни на кого другого.
- В 2012 году вы поддержали Владимира Путина на президентских выборах. В 2018 году – новая кампания по избранию главы государства. Планируете ли вы снова поддерживать Путина?
- Сейчас я не могу сказать.
- В 2012 году вы объясняли свою поддержку тем, что вы видите конкретные результаты Путина и благодарны за них. В том числе упоминали личное участие президента в ситуации с центром имени Рогачева.
- Для меня сладкие истории о том, чтобы покрасить кого-то в белый или в черный цвет, не очень работают. Есть сумма поступков. Есть поступки плохие, которые мне не нравятся, и есть поступки очень хорошие. Если бы мы научились видеть и то, и другое, а не мазать все в единую цветовую гамму, мы бы, наверное, жили в другой стране. Есть центр имени Рогачева, он доведен до ума, там спасают детей, и теперь это один из крупнейших и лучших в Европе центров по своему профилю. Это огромный поступок, и я это знаю. А кому-то кажется, что это вообще не поступок, что так и должно быть. Пожалуйста, я не могу изменить эту точку зрения. Я была вкручена, вмонтирована внутрь этого длительного похода со шпагами, с мечами, настоящей борьбой. И я знаю, чего это стоило. Это обязанность не только государства. Это обязанность всех. Огромное количество людей было вовлечено в этот процесс. И это тот поступок, за который я и сейчас готова сказать спасибо. Буду ли участвовать в выборах? Не знаю. Если мне хватит каких-то морально устойчивых сил, может быть, да. Но сейчас мне кажется, что я вряд ли переживу второй раз такое нервное испытание.
- Как у вас сейчас складываются отношения с главой государства? Выступали ли вы в последнее время с какими-либо просьбами или предложениями?
- Нет, в последнее время не было никаких просьб и предложений. Владимир Владимирович приезжал в больницу к врачам, смотрел, как работает центр. Он сказал врачам: «Спасибо, вы меня не подвели». Это ведь была уникальная история: заказчиками центра были именно врачи. И когда это все начиналось, президент им сказал: «Только не подведите».
- Чувствуете сейчас потребность, чтобы глава государства лично включился в какую-то подобную по значимости историю?
Я надеюсь, что все, что сейчас происходит в Екатеринбурге, – это та ситуация, которая может и должна решаться без участия президента. Мы сами способны ее решить. Я почему-то в это верю. Вместе с минздравом местным, российским, вместе с людьми, с фондом, с врачами.
Свежие комментарии