Гибридные войны и будущее ОПК: оборонщики обсудили задачи отрасли в геополитическом контексте

В какой парадигме стоит рассматривать процессы, происходящие в мире, с чем связано появление очагов хронической нестабильности, можно ли работать на опережение в условиях гибридной войны? Этому кругу вопросов была посвящена трёхчасовая лекция представителя Минобороны России, прочитанная 25 марта 2021 года в рамках спецкурса ИНЭС «Стратегическое управление» для руководителей и кадрового резерва предприятий ОПК.

Основные тезисы лекции – в материале profiok.com.

Что такое гибридная война?

Термин «гибридная война» в последнее время звучит часто на различных площадках. События в Ливии, Сирии и Венесуэле, цветные революции, вспыхивающие в разные годы в разных местах и проходящие примерно по одному и тому же сценарию, – всё это принято объединять одним и тем же термином. Правда, чёткого определения новому явлению ни военные, ни политики, ни даже философы ещё не дали. Приходится исходить из общих соображений или опираться, например, на подход военных специалистов НАТО, обозначающих гибридную войну аббревиатурой DIME: дипломатия, информация, вооружённые силы, экономика.

Гибридная война и правда охватывает все аспекты, в которых можно рассматривать существование государства: не только военный, политический и экономический, но и социальную сферу, а также информационную. Именно всеохватность, то есть одновременные или последовательные действия во всех этих сферах, аналитики Минобороны относят к ключевым принципам ведения гибридной войны.

Оставшихся принципов четыре: это сохранение динамики процесса (не получилось какое-то мероприятие – переходим к следующему пункту), внезапность; скрытность и непременное участие как государственных, так и негосударственных акторов.

Что же до целей гибридных войн, то с ними как раз всё понятно. Цель одна: организация управляемого хаоса, который приводит к дисбалансу системы и последующему её развалу.

Как считают в Минобороны, классических войн в будущем скорее всего не будет. «Внезапно» сформировавшиеся толпы начнут свергать правительства, что будет приводить к смене государственных режимов и краху экономик. А тот факт, что за этими процессами стоит третья сторона, в идеальной для этой третьей стороны ситуации никто никогда не сможет доказать.

При этом на территории каких-то стран может вспыхивать напряжённость или даже начнутся военные действия, но вестись они будут не напрямую страной, продвигающей собственные национальные интересы, а усилиями других стран. Так было, например, в Венесуэле, где США активно пытались втянуть в военный конфликт Бразилию и Колумбию.

Иными словами, гибридная война – это происходящие в разных сферах события, которые на первый взгляд никак не связаны, но одинаково негативно влияющие на развитие страны. Эфир переполнен дезинформацией, страну-мишень начинают давить экономически, создают вокруг неё зону перманентной нестабильности, заставляют тратить ресурсы на купирование как внутренних, так и внешних проблем. К примеру, Россию сейчас вынуждают не только думать о снятии напряжённости в Донбассе, но и вкладываться в Белоруссию, в республики Центрально-Азиатского региона, в Сирию.

Но самое большое зло, по мнению эксперта, представляют собой протестные акции оппозиционных движений, а также деструктивные действия агентов влияния, которые внедряются в местные органы власти и поддерживают курс на отделение территорий.

Все эти меры дают синергетический эффект и приводят к потере государством экономического, а затем и политического суверенитета. Иными словами, в комплексе они представляют для страны-мишени крайне серьёзную угрозу.

Цветные революции: протесты под копирку

Одной из форм ведения гибридных войн стали цветные революции, начиная с 1990-х годов волной прокатившиеся по всему миру. В повседневной жизни мы забываем о недавних событиях и картина не выглядит такой уж масштабной. Но как только начинаем задумываться, проступают явные контуры огромной системной работы, становится заметным постоянное совершенствование технологий.

Теперь цветные революции происходят ежегодно, и, как правило, приводят к негативным результатам. Начать можно с бархатных революций в Европе на рубеже 1989-1990 годов. В странах социалистического лагеря сменился строй, но уровень экономики ни одна из них, кроме Германии и Венгрии, восстановить не смогла до сих пор.

«Бульдозерная революция» в Югославии, «революция роз» в Грузии, «тюльпановая» и «дымная» революции в Киргизии, протесты в Армении в 2008 и 2015 году, «арабская весна», «революция зонтиков» в Гонконге, события в Белоруссии и на Украине – несмотря на специфику, во всех этих явлениях прослеживаются как сходные сценарии и методы, так и похожие последствия: ущерб для государственности и экономические проблемы.

Что касается Украины, то за развалом экономики этой страны мы наблюдаем буквально в режиме реального времени: разрушен концерн «Южмаш», обеспечивавший рабочими местами целый регион и вносивший колоссальный вклад в экономику, на очереди «Мотор Сич». Ещё пара лет – и на Украине вообще не останется высокотехнологичных производств.

По мнению лектора, бороться с этими проявлениями гибридных войн крайне сложно, но всё же можно. Рецепт простой: не пытаться играть в демократию и вовремя гасить нежелательные явления, стараться локализовать протестную активность, действовать упреждающе, опираясь на прогнозы аналитиков. Более того, именно аналитики должны подпитывать руководство страны рекомендациями – в том числе, и о том, от каких шагов стоит воздержаться, чтобы не спровоцировать всплеск ненужных процессов.

Россия – главный враг США

Если ещё совсем недавно в риторике политического и военного руководства США фигурировали два врага – Китай и Российская Федерация, а иногда ещё и Иран, то на сегодня к врагам относят одну Россию.

В этом смысле странно выглядит позиция некоторых российских политиков и экспертов, утверждающих, что общий язык можно находить со всеми и что осложнение отношений с Америкой – следствие ошибок руководства нашей страны. В ситуации, когда национальные интересы двух стран вступают в явное противоречие, говорить можно разве что о компромиссах.

К тому же дружить с Западом мы уже пробовали и до сих пор пожинаем плоды предательства Михаила Горбачёва, по указке Америки развалившего нашу страну. Что же до обострения риторики в отношении России, то в Минобороны связывают её с событиями в Крыму и Сирии. Аналитики в США просто не понимают, как Россия, которая ещё двадцать лет назад буквально стояла на коленях, преобразилась до неузнаваемости и стала вести себя абсолютно по-другому. Именно поэтому взгляды военного и политического руководства США отныне направлены исключительно в сторону нашей страны, и на её ослабление будут тратиться значительные ресурсы.

Дракон под боком

Если об угрозе России со стороны США говорится много и открыто, то о том, что нашей стране стоит быть осторожнее в отношениях с Китаем, упоминается намного реже. Тем не менее аналитики Минобороны уверены, что угрозу на Дальнем Востоке ни в коем случае не стоит сбрасывать со счетов.

КНР – страна, обладающая одной из наиболее мощно развивающихся экономик. Китай серьёзно оснащён технологически. К примеру, по прогнозам США, в ближайшие пять лет Китай может обогнать Америку по мощи военно-морских сил. При этом Китай активно строит военные порты и даже интегрируется в программы реконструкции военных портов в Европе, демпингуя цены и получая в замен возможность аренды пирсов на ближайшие 50 лет.

Параллельно Китай группирует вокруг себя страны АТР, и эти интеграционные процессы идут активно и масштабно. Экономическими методами КНР старается проникать в различные регионы, «пропитывая» их собой. Скажем, Центральная Африка, по крайней мере, состоятельные страны, пропитана Китаем насквозь. Соглашения в рамках концепции «Один пояс, один путь», которая должна быть реализована к 2050 году, у Китая подписаны уже со 129 странами.

Конечно, сегодня прямой угрозы для России от этого большого соседа нет. Во-первых, руководству нашей страны удалось найти общий язык с лидерами коммунистической партии Китая. Во-вторых, у КНР достаточно острых проблем: им нужно решать проблемы с Пакистаном, отстаивать собственные логистические проекты, выстраивать отношения с Малайзией и Филиппинами, которые США усиленно пытаются столкнуть с Китаем.

Конечно, России стоит сотрудничать и взаимодействовать с Китаем. Но нельзя забывать, что вкладываясь в экономику тех или иных государств, входя в их структуру, эта страна преследует собственные национальные интересы. Кроме того, как отметил лектор, «китайцы приходят навсегда». Уже сейчас они активно приживаются в Дальневосточном регионе: женятся, получают российское гражданство и право участвовать в выборах. Как рассказал один из слушателей, ещё пять лет назад его поразила китайская школа в Перми – огромная, современная, обвешанная лозунгами на китайском языке. Дети, которые там учатся, углублённо изучают китайский язык и традиции этой страны.

Словом, каким бы взаимовыгодным ни было сотрудничество, важно помнить, что наших китайских партнёров интересуют в первую очередь новинки и достижения – технологические, экономические, управленческие, которые они могут использовать в целях развития и процветания своей страны.

Чем поможет оборонка?

Как именно в новой реальности должна работать оборонная промышленность, эксперт Минобороны не взялся определить однозначно. Однако отметил, что целевое планирование в столь больших масштабах и в динамично меняющейся ситуации не всегда оказывается эффективным, поскольку в этих условиях не стоит «размазывать» бюджет тонким слоем без привязки к конкретным стратегическим задачам.

В этом смысле, как подчеркнул лектор, великолепно сработали сочинские совещания Владимира Путина. На них президент выделил прорывные направления, которые необходимо развивать в первую очередь. В целом ряде случаев именно благодаря этим совещаниям начали реализовываться проекты, годами остававшиеся без движения, и это принесло позитивный результат.

К основным проблемам отечественной оборонки эксперт относит отсутствие интеграторов идей, то есть идеологов, определяющих направления развития конкретных отраслей. Многое из того, что сейчас производят предприятия российского ОПК, было разработано в 70-х годах прошлого века. Конечно, страна серьёзно пострадала в 1990-е, и с развалом СССР были безвозвратно утрачены тысячи новых технологий, но качественные скачки необходимы, и на это стоит направить значительные силы и ресурсы.

Самое главное, как считает аналитик, – избегать внедрения на управленческие позиции непрофессионалов, поскольку правильные решения могут принимать только люди, являющиеся экспертами в соответствующих предметных областях.

Правда, позиция эксперта вовсе не пессимистична. По его словам, в нашей стране подрастает потрясающе талантливое поколение молодых специалистов, так что предприятиям и организациям ОПК стоит постараться не дать им уехать за рубеж, заинтересовать и привлечь к решению задач на благо своей страны.

Что же до купирования военной угрозы – оборонщикам предстоит много серьёзной работы. Хотя воевать с Россией напрямую, по мнению эксперта, никто не собирается, важно помнить, что к 2025 году США собираются реализовать свою знаменитую концепцию глобального мгновенного удара. Кроме того, в том же 2025 году в Америке заканчивается реализация ключевых прорывных программ вооружения, а значит, могут появиться результаты по гиперзвуку и оружию, работающему на новых физических принципах.

К счастью, как заверил лектор, у нашей страны в запасе всегда находится что-то интересное, о чём наши противники даже не подозревают. Как многократно повторял президент нашей страны, нападать ни на кого мы не собираемся, но будем защищать себя и свою территорию от посягательств.

Фото: пресс-служба ЦЭРС.

Справочно. Спецкурс «Стратегическое управление» разработан экспертами Института экономических стратегий (ИНЭС) как основа программы повышения квалификации руководителей и кадрового резерва предприятий высокотехнологичной промышленности. Организаторы курса ставят целью не только освоение слушателями современных управленческих инструментов и выработку новых взглядов на стратегию развития своей компании, но и их погружение в глобальный политический, экономический и культурный контекст.