Россия вернула статус сверхдержавы и требует к себе "реалистичного" подхода (Consortiumnews.com, США)

Consortiumnews.com призывает к программе конструктивного сотрудничества между Вашингтоном и Москвой.

Правительство США не хочет признать, что пьянящие дни "однополярного" мира канули в прошлое, а Россия больше не та бесхарактерная страна, какой она была в 1990 гг., но сохраняющееся высокомерие Вашингтона по-прежнему угрожает войной и даже риском ядерного уничтожения.

Последние несколько лет не были легкими для наших стран. И все же, если взглянуть на ситуацию с беспристрастных позиций, яблоко раздора между нами может и должно стать главным источником нашего будущего взаимопонимания и сотрудничества для конструктивного решения многих мировых проблем. Обе страны по-своему гордятся своим независимым духом и вкладом в дело мира и процветания. Обе страны - великие державы, определяющие судьбы мира, обе - "молотки", а не "гвозди", именно по этой причине столь часты разногласия между нами.

Со стороны США имело место ликование по поводу своей самопровозглашенной "победы" в холодной войне в 1989 г., злорадство над экономическим и социальным распадом Российской Федерации в 1990 гг., а также стремление подтвердить правильность доктрины Вудро Вильсона, призывающей к зарубежным интервенциям на благо демократии. Все это не могло не усилить напряженность в американо-российских отношениях.

Американское поведение в отношении России в новом тысячелетии было обусловлено устаревшими взглядами на своего потенциального противника как на несостоявшееся государство, которому не хватает экономической мощи и социальной сплоченности для противостояния серьезному давлению извне. Но сегодня реальность такова, какой ее предвидел Борис Ельцин, предупреждая Билла Клинтона подумать еще раз по поводу американской интервенции в Сербию, потому что рано или поздно, но "Россия вернется".

Действительно, при Владимире Путине Россия вернулась так, как это делают великие державы, бескровно воссоединившись с Крымом весной 2014 г. и проведя успешную пятимесячную воздушную кампанию в Сирии. Да, Россия стала меньше, чем она была при СССР, но зато она в гораздо лучшей форме, ее экономикой смешанного рыночного/командного типа легче управлять, в некоторых областях она превосходит западные стандарты. Уровень жизни в России вырос, как и чувство патриотизма, помогающее поддерживать ее претензии на свое место в мире.

Сегодня Россия - грозный и, возможно, непобедимый враг в вероятной конфронтации, в которую, как того хотят некоторые американские политики, могут зайти наши отношения. Среди американцев есть те, кто с ностальгией вспоминает дни Рональда Рейгана, когда с Москвой разговаривали исключительно с позиции силы. Такой подход в отношении современной России приближает нас к неизбежной военной и политической эскалации.

В такой обстановке повышенной напряженности можно представить себе, как несколько технических или человеческих ошибок способны привести к безвозвратным реакциям ответа и, соответственно, концу цивилизации на Земле такой, какой мы ее знаем. Государственная мудрость и здравый смысл подсказывают нам искать способы взаимодействия на постоянной, а не эпизодической основе, в духе равенства и взаимоуважения.

Суть внешней политики "реализма" заключается в разумном применении американской силы, в качестве руководящего принципа своей кампании этим руководствуется кандидат в президенты Дональд Трамп, что является единственным подходом к международным делам, который может спасти нас от ненужной конфронтации и опасности ядерной войны, под угрозой которой мы находимся сегодня.

Только тогда, когда эта критическая угроза будет снята, мы сможем воспользоваться несомненным преимуществом конструктивных программ сотрудничества между Россией и США в области поддержания мира и политических процессов в горячих точках, в сфере инвестиций и торговли, культуры и образования, в спорте, науке, технике и многих других формах взаимодействия на уровне простых людей, которые характеризовали эти отношения в более счастливые времена.

The U.S. government doesn’t want to admit that its heady “unipolar” days are over with Russia no longer the doormat of the 1990s, but Washington’s arrogance risks war, even nuclear annihilation.

The past several years have not been easy for relations between our countries. And yet, if looked at with some detachment, the apple of contention between us can and should become the very source of our future mutual understanding and cooperation in addressing constructively the world’s many problems. Both nations in their own way take pride in their independent spirit and creative contributions to peace and generalized prosperity. Both nations are great powers that determine the world’s destiny. Both are “hammers,” not “nails.” For that very reason we are often at odds.

On the U.S. side, triumphalism over its self-declared “victory” in the Cold War in 1989, gloating over the economic and social collapse of the Russian Federation in the 1990s, and ambition to secure Woodrow Wilson’s vision of a world safe for democracy through interventions abroad intended to hasten the seemingly inevitable course of history all heightened the tensions in Russian-American relations way beyond where they would naturally have been from the inherent competitiveness of two great powers.

Until the eye-opening display of Russian military gear and capability beginning with the bloodless reunification with Crimea of spring 2014 and running through the resoundingly successful five-month Russian air campaign in Syria starting in October 2015.

American behavior towards Russia in the new millennium had been conditioned by a now seriously outdated view of its potential adversary as a failing state lacking in economic might and in social coherence to withstand serious pressure from outside. The reality today is what President Boris Yeltsin foretold to Bill Clinton when Russia was in a supine position, protesting lamely against American intervention in Russia’s old client state, Serbia: “think again, because Russia will be back.”

Indeed, under Vladimir Putin Russia has come back as great powers usually do. It may be smaller than the USSR, but it is vastly more fit, with a mixed market/directed economy that is far more agile and better managed, with conventional forces that approach and in certain domains exceed Western standards. Russia’s living standards are higher and it possesses strong reserves of patriotism to support a shared sense of its place in the world. Russia is now a formidable and arguably unbeatable foe if confrontation is where some U.S. policymakers want relations to go.

There are those Americans who look back with nostalgia to what they perceive as Ronald Reagan’s negotiations with Moscow “from a position of strength.” But even if we assume that the “position of strength” in conditions of today’s revitalized Russia such an approach is only bringing us tit-for-tat escalation of military and political posturing.

In such a climate of heightening tensions, the law of averages tells us that if something can go amiss it will, and there is presently too little shared trust to ensure that faulty launch warnings or some similar technical or human errors will not lead to irrevocable counter-responses, ending civilization on Earth as we know it.

Statesmanship and common sense dictate that the United States and Russia seek ways to engage with one another in permanent rather than episodic manner, and that we deal with each other in a spirit of equality and mutual respect.

That is the essence of foreign policy “realism” – the judicious use of American power – which has been injected into the ongoing presidential campaign as a guiding principle by Republican candidate Donald Trump, it is the only approach to international affairs that can save us from needless confrontation and risk of nuclear war, which is where we find ourselves today.

Only when this critical threat has been resolved can we move on to the unquestionable benefits of constructive programs of cooperation between Russia and the United States in peace-keeping and support for political processes in the world’s hot spots, in investment and trade, in culture and education, in sports, in science and technology, and in the many other forms of interaction at the level of ordinary citizens which characterized these relations in happier times