Оригинал статьи на польском языке:
http://konwentnarodowypolski.wordpress.com/2013/12/02/roman-dmowski-kwestia-ukrainska/
Roman Dmowski – “Kwestia ukraińska”
PREZENTUJEMY NIEPUBLIKOWANY DOTYCHCZAS, TEKST AUTORSTWA ROMANA DMOWSKIEGO POŚWIĘCONEGO UKRAINIE. MATERIAŁ POCHODZI Z ARCHIWUM MINISTERSTWA SPRAW WEWNĘTRZNYCH I ADMINISTRACJI !!!
*****
Перевод с польского
© А.П. Валентиновский
ноябрь, 2015 г.
Copyright
Воспроизводство разрешается в полном или частичном виде с указанием на источник.
Роман Дмовский – «Украинский вопрос»
ПРЕДСТАВЛЯЕМ НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ ДОНЫНЕ ТЕКСТ
АВТОРСТВА РОМАНА ДМОВСКОГО, ПОСВЯЩЕННЫЙ УКРАИНЕ.
МАТЕРИАЛ ВЗЯТ ИЗ АРХИВА МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ И АДМИНИСТРАЦИИ!!!
*****
I. Высвобождение нации
Один из наиболее важных вопросов нашей политики, равно как внутренней, так и внешней, – это украинский вопрос. Он повсеместно понимается как один из вопросов о нации, пробудившейся к самобытной жизни в девятнадцатом столетии, наречие которой было поднято ею от народного просторечия до качества литературного языка, и, в конце концов, достигшей самостоятельной гражданской жизни. При таком понимании появление на карте Европы отдельного украинского государства – это лишь вопрос времени, и то – недалекого.
И такое понимание слишком упрощенно. Украинский вопрос в обычной своей постановке лежит далеко за пределами актуальных национальных проблем: как национальный вопрос он гораздо менее интересен и менее говорящий, чем политико-экономический, от решения которого зависят серьезные вещи в будущем расположении сил не только в Европе, но и во всем мире. Это то его значение, которое всем нужно понять, прежде всего, для того, чтобы иметь возможность принимать любую осознанную собственную позицию в связи со своими целями. Не считающаяся с ним украинская политика будет невразумительной.
О национальных вопросах, весь спектр которых история девятнадцатого и начала двадцатого века выдвинула и решила, в общем, необходимо сказать, что они также и сами по себе не так просты, как это кажется, глядя поверхностно.
Классический пример национального возрождения и пример для других национальностей представили чехи. В стране, где только сельское население говорило по-чешски, а все прочие слои – по-немецки, в начале XIX века началось чешское национальное движение, которое вылилось в литературный язык и создало на нем богатую письменность, позволив гордится значительным рядом поэтов и ученых; замечательно организовавшись в хозяйственном плане, (движение) достигло преимущества в производительности страны и на этом пути завоевало города и создало руководящий социальный слой; оно умело организовалось в борьбе за свои права и интересы и стало проводить необыкновенно энергичную, сообразную своим целям политику, которая отвела Чехии первостепенную роль в Габсбургской монархии; наконец, при распаде монархии (движение) не только добилось для Чехии независимого государственного существования, но и достигло присоединения к ней Словакии, Венгерской Руси и части польских земель.
Однако эта впечатляющая история возрождения уничтоженного не только политически, но и цивилизационно, народа является уникальной. Другого подобного примера мы не найдем. Понять это можно, только вспомнив, что чехи, как самобытный народ, имели долгую, почти тысячелетнюю историю, что чешская цивилизация была разрушена в XVII веке, что еще в шестнадцатом, в Золотом веке нашей цивилизации, наши писатели утверждали, что чешский язык как более цивилизационно древний богаче и более развит, чем польский. Такая долгая, хотя и недавно прерванная, традиция своей собственной, но все же высокоцивилизованной жизни, которой не имели другие пробуждающиеся нации, дала чешскому народному движению богатое содержание и стала главной базой его могущества.
В скобках следует добавить, что чехи одно время играли значительную роль в борьбе против Рима, имея заметный удел в Реформации и стоящих за ней тайных отношениях. Традиция тех отношений чешских политиков в последнее время также обновилась, что дало им тесные связи с влиятельными деятелями в Европе и Америке и активную поддержку работы их тайных организаций. Однако это сильно отразилось на их молодой стране и духе ее политики, и лишь будущее покажет, повлечет ли это за собой большие трудности для чехов.
Национальная тема возникала повсеместно среди национально возрождающихся народов, как и в общественном мнении Европы, под влиянием трех главных факторов: 1) французской революции, которая позволила увидеть историю нации, существующую независимо от государства и взявшую в свои руки власть над страной; 2) занимавшего в первой половине XIX века внимания всей Европы к польским делам, к делу исторической нации, цивилизационно самостоятельной, с имеющейся богатой политической идеологией и лишенной собственного государства; наконец, 3) романтизма в литературе, обратившегося к духовному богатству их собственного этноса, выдвигая ценность народной традиции как источник поэтического вдохновения и духовную силу нации.
Однако нельзя сказать, что спонтанное движение нации, выросшее из этих источников, было основной причиной ее эмансипации, ее, скажем так, политической карьеры.
С тех времен, когда национальная идея завоевала своё место в Европе XIX века, дипломатия великих держав поняла, что в большинстве случаев ее можно отстаивать в борьбе с врагом. Прежде всего, это было опробовано в восточных вопросах, связанных с противостоянием Турции. Балканские народы обязаны их освобождением, прежде всего, тому, что мощные государства стремились уничтожить положение Турции в Европе.
Государства, разделившие Польшу, также заметили в XIX веке, что возбуждение национального вопроса на территории бывшей Республики может значительно ослабить поляков и основательно уменьшать территорию польской нации. И они стали создавать национальные движения искусственно, своими средствами.
Классическим примером в этом отношении является возникновение литовского движения. После восстания Австрии [18]63-4 г. знаменитый Милютиновский план организации образования в парламентском Королевстве (Królestwie Kongresowym) имел своей целью извлечение из-под польского влияния всех возможных активистов в стране, где значительная часть населения говорила по-русски, по-литовски, даже по-немецки и по-еврейски. К этому стало приводить группирование этих деятелей возможно в отдельных средних школах, которые, впрочем, все были русскими.
В этом плане гимназия в городе Мариямполе (Mariampol) предназначалась для детей литовско-говорящих крестьян северной части Сувалской (suwalskiej) губернии. Существовавшее в школах для поляков дополнительное изучение польского языка в этой школе было заменено обучением на литовском языке, первые учебники которого были разработаны по указанию правительства. Далее в Московском университете создаются десять стипендий для литовцев, воспитанников мариямпольской гимназии. Все первые национальные литовские деятели вышли из этих стипендиатов. Только намного позже (без поддержки и вопреки Российскому правительству) они занесли это движение из Королевства в Каунас (Kowno, Ковно), главным образом проводя пропаганду в семинариях.
Австрия уже делала более или менее то же самое среди русского населения в Восточной Галиции.
Пруссия в свое время, даже в своей официальной статистике, попыталась запатентовать изобретение Кашубской и Мазурской национальности; в дальнейшем от этого изобретения, однако, пришлось отказаться.
И тогда на каждый такой национальный вопрос нужно смотреть с двух точек зрения: 1) что данная нация представляет как отдельная этническая единица с точки зрения языка, цивилизации, исторической традиции? какова ее консистенция (spójność) (по-видимому, каково синергическое качество всего этого. – А.В.)? и 2) кто, против кого, с какой целью стремится организовать новое государство?
С этих двух точек зрения украинский вопрос представляется как предмет очень сложный и, тем самым, очень интересный.
II. Украина как нация
Слово «Украина», которое до недавнего времени еще означало окраинные (kresowe) земли на юго-востоке Польши, в политическом языке последнего времени приобрело новое значение. В сегодняшней постановке украинского вопроса под Украиной понимается значительная территория (obszar), большинство населения которой разговаривает на малорусских наречиях, и где проживает около 50 миллионов человек.
Восточнославянские наречия, называемые русскими, поначалу мало чем разнились между собой, считаясь сильно разросшимися за счет колонизации малонаселенных территорий от Карпат до Тихого океана и ассимиляции их населения. Отчетливое различие в их разделении на велико- и малорусские, а также обязательно добавляя еще и третье – белорусское, произошло только после разрушения и опустошения Великого Княжества Киевского кочевыми половцами. Великорусский язык, русский, складывался в лесной зоне между Волгой и Окой, на которой славянские поселенцы постепенно соединялись с финскими привоями (szczepami) и которые на протяжении двух веков оставались под монгольским гнетом. Он стал языком государства Московского, позднее – России, и дал большую, богатую и оригинальную литературу.
В то же время малорусская речь (заметим: регулярно употребляется слово «речь», mowa, а не «язык», język! – А.В.) стала речью Юго-Запада, который все больше и больше входил в сферу польского правления. Это была речь Подкарпатья, небольшое время имевшего свое собственное государство, Королевство Галицкое, а также речь поселенцев, движущихся под прикрытием польского могущества все глубже и дальше на Восток, за Днепр, от Червоной Руси через Подолье, Киевщину, Черниговское и Полтавское воеводства, и включавших в себя степные элементы. После потери этих воеводств из-за Польши, а затем – после раздела Польши, смещение этих поселенцев на Восток, за Дон и на Юг, к Черному морю, не прекратилось, и не прекратилось дальнейшее распространение малорусской речи. Отсюда громадное пространство, которое она теперь занимает.
Малорусское население отличается от великорусского не только речью. Уже тот факт, что последнее колонизовало лесные пространства и смешалось с финскими ветками, а первое распространялось по степи, поглощая странствующее по нему население, должен был создать большую разницу. Еще большее отличие возникло в результате разницы исторической судьбы. Когда одна долго находилась под монгольским правлением и формировалась под его влияниями, другая поддалась где более сильному, где более слабому западному, польскому влиянию, и даже в значительной своей части оказалась втянутой через церковную унию в сферу влияния Римской церкви. Можно даже сказать, что (исторически сложившиеся. – А.В.) различия в характере, психологии – больше, чем различие в речи.
Нужно, однако, сказать, что между отдельными землями, на которых звучит малорусская речь или, как сегодня говорят, украинская, существует масса различий в природных условиях и еще больше различий в исторических судьбах. Начиная от подкарпатских земель, которые еще около тысячи лет назад принадлежали Польше, а от Казимира Великого до первого раздела без перерыва составляют неотъемлемую часть Короны, и которые вообще никогда не были под Российской властью, и заканчивая Черноморским побережьем и поздно колонизованными землями к востоку от Полтавщины, которые никогда не видели польского правления, можно разделить области малорусской речи на семь или восемь отдельных единиц, у каждой из которых была совсем отдельная история. Таким образом, есть глубокие духовные, культурные и политические различия между отдельными частями населения, говорящего на малорусском, и убогий запас того, что есть у них общего.
Украинский вопрос противостоит всем другим вопросам возрождающихся наций. В последнем случае речь идет о паре или о нескольких миллионах относительно монолитного населения, когда в первом случае речь идет о десятках миллионов (людей), распавшихся на весьма разнородные территориальные группы. При такой разнородности говорить о существовании украинского народа можно только с большой натяжкой.
Однако, сам факт существования народа с четко отличающимися от соседних или проживающих рядом с ним на тех же землях речью, обычаями, характером и, наконец, религией или обрядами, уже порождает вопрос, который (теперь) в благоприятных условиях проявляется в пространстве политическом то ли в результате усилий деятелей – выходцев из этой среды, то ли из-за махинаций государств, пытающихся преследовать свои интересы. Это было неизбежно и в области малорусской речи.
Этот вопрос возник одновременно, в середине девятнадцатого века, в двух далеких друг от друга местах.
В то время на Украине Заднепровской («за Днепром» – глядя со стороны Польши, т.е. на Левобережье. – А.В.) появилось стихийное движение, поддерживаемое людьми чистыми и бескорыстными, ищущими особенное культурно-литературное выражение особенного духа своего народа. Главным его представителем был поэт Шевченко.
И это не случайно, что колыбелью была именно эта земля. Старинное Черниговское и Полтавское воеводство – это была самая стильная Украина, наикрасивейшая этнически и наибуйнейшая духовно. Эта земля в первой половине XIX века дала великого писателя Гоголя (Hohola, Gogola), который хотя и писал на русском языке, все же выражал дух Украины в своем творчестве. Она (земля. – А.В.) также осталась очагом украинского движения в российском государстве.
Российское правительство не препятствовало этой культурно-литературной работе, хотя следило за ней пристально. И считало это движение региональным (regionalistyczny). Зато поляки, по понятным соображениям, одаривали его симпатией, а также поощряли к превращению в политическое. Их стремлением было выиграть его у России. Это стремление было вполне логично. В государстве, в котором русская стихия пересилила всё остальное, следовало подкреплять всевозможные стремления к национальному противопоставлению России для собственной защиты. Начиная с восстания [18]63 г., на флагах которого рядом с Орлом и Погоней (obok Orła i Pogoni) был размещен св. Михаил, и заканчивая Российской Думой, где, по примеру Польского Круга, сформировалась автономная украинская группа, между польской политикой в российском государстве и украинским движением прочно завязалась некоторая симпатия.
Вторым местом, где возник этот вопрос, был австрийский раздел, Восточная Галиция. Там – совсем другое происхождение. Австрийское правительство создало русский вопрос для того, чтобы ослабить поляков. Как говорили в Галиции, «граф Стадион (hrabia Stadion) изобрел Русинов». Поэтому вопрос этого движения был поставлен там сразу как вопрос политический, работа же над культурным возрождением рассматривалась скорее как дополняющая политику процедура.
Этот вопрос был чисто местным – вопрос австрийского государства, включавшего Восточную Галицию и Северную Буковину, и русины (Ruthenen, рутены) политико-правовым образом стали одним из австрийских этносов. Но не всеми это было признано: рядом с немногочисленными насельниками, считавшимися поляками (genteRuthenus, люди – русины, nationePolonus, нация – польская), сильные фракции (старорусины, starorusini) считали себя русскими и в культурной жизни пользовались русским языком, считая речь малорусскую только лишь местным наречием. Такая тенденция подкреплялась и подпитывалась Россией, которая до войны 1914 г. смотрела на Восточную Галицию как на свою будущую добычу.
И только в конце прошлого века начали говорить об «украинский» национальности, населявшей как Восточную Галицию, так и юг российского государства, и тогда появился «украинский» вопрос как вопрос политического будущего земель, населенных этой национальностью. С тех пор в австрийском политическом языке слово «русины» быстро сменилось на новый термин – «украинцы».
III. Украина в немецкой политике
Удивительна легкость, с которой Вена с местного, узкого понятия «русины» (Ruthenen) перескочила на широкое понятие «украинцы», и внутренний австрийский русский вопрос был заменен на международный – украинский. Она была бы просто непонятной, если бы не то глубокое изменение, дошедшее и до нашего времени, в конце прошлого века в положении Габсбургской монархии.
Связанная в течение нескольких лет союзом с Германией, Австро-Венгрия заменила в конце века этот союз на более глубокую, более тесную связь, ведущую, с одной стороны, к тому, чтобы немцам и венграм монархии, ограниченным в своем доминировании другими нациями, дать прочную опору в немцах Польши (Rzeszy), с другой стороны, устроить подчинение Австро-Венгерской дипломатии внешней политике Германской империи. И уже тогда движениям австрийской политики, непонятым в Вене, находилось объяснение в Берлине.
Так, в это же время, в общенемецкой политической литературе оживилась разработка концепции нового государства – Великой Украины (Wielkiej Ukrainy). Одновременно было учреждено немецкое консульство во Львове, но не для немецких граждан, которых в Восточной Галиции на самом деле не было, а для политического сотрудничества с украинцами, что впоследствии и стало достоянием публичности.
Зримо также оживились и действия в русском направлении Союза Обороны Восточных Кресов (Związku Obrony Kresów Wschodnich, Ostmarkenverein), основанного в Германии для борьбы с польскостью (polskością).
Как оказалось, со времени смены вопроса на украинский центр тяжести политики в этом вопросе перебрался из Вены в Берлин.
И теперь вопрос: почему немцы, не имеющие в своей стране русского населения, так живо задались этой темой? Ведь не могло быть идеалистического, бескорыстного желания поддерживать возрождающуюся национальность, или все же заинтересованность в этом вопросе исходила из правительства и от сфер, представляющих завоевательную германскую политику. Это была проблема выигрыша в германских интересах. Против кого?
В преддверии мировой войны (I мировой. – А.В.) Германия смотрела на Россию как на поле своей экономической эксплуатации и сферу своего политического влияния. Даже за своими пределами Германия иногда трактовала Россию как часть более широкой Германской империи. С этой позиции Германия хотела ослабить Россию как в политическом отношении, так и в хозяйственном: это было ей нужно, чтобы последняя не могла противостоять первой ни в каком плане.
В самом конце прошлого века Россия, которая видела главное богатство малорусских земель в их невероятно урожайном чернозёме, начала активно использовать найденные там обильные залежи железа и угля, построив на этом собственное производство, рассчитанное не только на потребности страны, но и на общие восточные рынки. Для Германии это означало не только сокращение в будущем российского рынка для ее товара, но также и новую конкуренцию на азиатских рынках.
С другой стороны, Германия в конце прошлого века укрепилась в Турции и занялась полным ее подчинением. И здесь большим препятствием для нее была позиция России на Черном море и ее влияние на Балканы.
Все эти опасности и трудности устранял смелый проект создания большой независимой Украины. Кроме того, с учетом национально-культурной слабости украинского населения, отсутствия его монолитности, наличия на морском побережье разнообразных этносов, ничего общего с украинизмом не имеющих, многочисленного еврейского населения, наконец, довольно значительного числа немецких колонистов (на Херсонщине и в Крыму), – можно было быть уверенным, что это новое государство легко удастся подчинить сильному германскому влиянию, удерживая в немецких руках его эксплуатацию и полное управление его политикой. НезависимаяУкраинаобещаетбытьхозяйственнымиполитическимфилиаломГермании.
И хотя Россия без Украины, лишенная ее зерна, ее угля и железа, будет оставаться большой страной географически, но хозяйственно – она будет невероятно слабой, не имея каких-либо перспектив на хозяйственное самообеспечение, приговоренной к вечной зависимости от Германии. Отрезанная же от Черного моря и от Балкан, она более не будет браться в расчет в делах Турции и балканских государств. Таким образом, эта территория оставалась бы полностью под влиянием Германии и ее помощницы, Габсбургской монархии.
С точки зрения целей германской политики в отношении России, несомненно важнейшим результатом этой политики была бы большая Украина (wielka Ukraina – т.е., по-видимому, не только Восточные кресы, а вся. – А.В.).
Однако был еще кто-то, против кого Германии считала украинский план спасительным.
Когда во второй половине XIX века польский вопрос сошел с повестки дня международных отношений и превратился во внутренний вопрос трех распадающихся держав, германская политика была единственной, которая открытыми глазами смотрела на этот вопрос. Она не разделяла оптимизм России и Австрии и не переставала бояться возвращения этой проблемы на международную почву. Это не скрывал Бисмарк, а Бюлов вообще открыто заявил, что Германия борется не только со своими поляками, но и со всем польским народом.
Немцы понимали, что происходящий быстрый прогресс их политики в мире приводит к большому конфликту. Что вследствие больших столкновений между державами проблемы, приглушенные во время общего спокойствия, прорвутся на международный уровень. Польский вопрос не был настолько подавлен, чтобы не смог никогда снова не всплыть; напротив, в конце XIX века в Польше началось движение политического возрождения, и на всех трех оккупированных территориях создавался один большой национальный лагерь, свидетельствующий о том, что новые польские поколения чему-то все же научились, разговаривая на языке действительно политическом, которого давно уже не было слышно в Польше.
Выступление поляков как великого народа на международной арене было бы большой катастрофой для немецкой политики. И если не удалось уничтожить такой народ, то придется сделать его малым. Самый простой способ сделать такое – это создать украинское государство и сдвинуть его границы вглубь польской земли насколько далеко, как далеко достигают звуки русской речи.
Таким образом, украинский план был способом нанесения мощного удара одновременно по России и по Польше.
Этот план на бумаге был выполнен. Документ представлял собой договор, подписанный в 1918 г. в Брест-Литовске сколоченной ad hoc делегацией Украинской Республики (Rzeczypospolitej Ukraińskiej) с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией – с другой. Он остался на бумаге, потому что еще недавно мощная Германия в это время была в состоянии только лишь документы подписывать.
Он остался как завещание Германской империи, ожидая исполнителей в сложный послевоенный период.
IV. Украина в мировой политике
После революции в России (Октябрьской. – А.В.) украинский вопрос вступил в новую фазу. В федеративном устройстве советского государства та часть его территории, на которой большинство населения использовало малорусскую речь, стала Украинской Республикой со спорным диапазоном автономии и с государственным украинским языком.
В то же время, после восстановления Польши от разрушений, полученных в первую мировую войну, часть земель бывшей Республики (Rzeczypospolitej) с русскоговорящим населением, среди которых и бывшая Восточная Галиция – известный важный очаг украинского движения, вошла в состав нашего государства.
В сложившемся положении украинский вопрос не считался решенным ни украинцами, ни кем-то иным, помогавшим им по тем или иным причинам. Брожение на его (украинского вопроса) почве не прекращалось, и не были остановлены потуги, направленные на изоляцию русских земель как от Советской России, так и от Польши. Со стороны Польши эти усилия вызвали даже знаменитый поход на Киев в 1920 году, повод и политические цели которого и до сих пор невозможно адекватно объяснить. Он ничего принципиально не изменил в состоянии украинских проблем, с тем лишь только отличием, что Рижский мир, который наступил после него, установил границу Советской Украины на Западе, отодвигая Польшу со значительной части территории, которую она фактически занимала.
В те первые годы после мировой войны и русской революции еще не виделось, что украинский вопрос уже за короткое время приобретет значение мирового.
Как уже сегодня известно, война 1914-18 годов, принесшая в Восточной Европе, прежде всего, глубокие политические потрясения для остальной части мира и особенно для Западной Европы, оказалась также и великим экономическим переворотом. Эту роль она играла не только разрушением значительной части национальных богатств и дезорганизацией еще до нее существовавших экономических отношений, но также, и в еще большей мере, тем, что значительно ускорила уже начавшийся перед ней процесс, состоявший главным образом в промышленной децентрализации мира. Этот процесс нес бедствия тем государствам, в которых промышленность в то время еще была централизованной.
Эти последствия войны, должным образом неоцененные с самого начала, – потому что экономическая слабость казалась лишь временной, – стали гораздо ощутимей, чем больше мы отдалялись от войны. Теперь еще ярче видно, что правительства не способны справиться с ними, и непосредственно заинтересованные сферы представителей крупного капитала показывают еще более повышенную энергию и растущую изобретательность в поисках средств спасения.
Любимая идея, над которой сегодня работает много крепких умов, не столько политических, сколько финансовых, это распределение (dystrybucja) труда (wytwórczości) между государствами путем мирного соглашения, ведущее к тому, чтобы кто-то оставался производителями, в то время как другие согласились бы остаться потребителями того или иного товара. И тот потребитель, который хотел бы подкупить (zaawansować) производителя, считался бы врагом сложившегося мирового порядка. Речь о том, чтобы ведущие сегодня экономически и политически государства, удорожающие производство, были бы защищены от конкуренции со стороны других государств, способных производить дешевле и начавших развивать свою промышленность в последнее время.
Однако, реализовать эту необычную (niepospolitej) идею, несмотря на существование Лиги Наций и целого ряда другой помощи, не легко. Одним из самых больших препятствий этому является Советская Россия. Она явно посмеивается над попытками капиталистической Европы и Америки спасти установленный мировой порядок торговли, как о том свидетельствует хотя бы последняя речь Сталина в Москве. Эти насмешки остались бы бессодержательными, если бы Россия была лишена угля и железа, которые имеются в изобилии на территории Украины. Тогда отрыв Украины от России был бы аналогичен вырыванию у нее зубов, исключающему ее из конкуренции и осуждающему ее на роль вечного потребителя чужой промышленности.
В связи с чем первостепенное место в повестке дня мировых дел сегодня занимает вторая великая идея.
Сегодняшнее значение автомобиля и самолета в вопросах мира и войны и широкое использования бензиновых двигателей, главным образом на военных кораблях, сделало скромную до недавнего времени нефть главным сырьем, добываемым из земных недр. Если государства, господствующие до сих пор в мировой экономической системе, будут в состоянии сосредоточить в своих руках всю или почти всю нефть, их господство может быть обеспечено надолго, если понимать, какой технический переворот мог бы отобрать у нефти ее современную значимость.
Отсюда возникает идея разделения мира между сгруппированными несколькими обладателями нефти и, таким образом, привилегированными, и ущемленными остальными, которые смогут получать это драгоценное топливо только от первых или вообще не получить его, например, в случае войны.
Даже те скромные запасы нефти, которые расположены на нашем Юге, были главным препятствием в урегулировании дел Восточной Галиции на мирной конференции.
Преимущественное количество разведанной сегодня нефти обнаружено в Америке. Соединенные Штаты производят более чем 69 % всей нефти в мире. Кроме того, второе место в мире по добыче занимает Венесуэла, четвертое – Мексика, наконец, приличное количество добывают Колумбия, Перу и Аргентина. На всей этой нефти лежит, или надеется добраться до нее, американская рука.
В нашем Старом Свете нефть добывается в меньших количествах в Европе (прежде всего в Румынии, потом – в Польше) и в Азии. Персия (добыча, главным образом, в английских руках) занимает пятое место в мире по добыче, Голландская Индия – седьмое, в меньших количествах нефть добывается в Британской Индии, в Японии и в Китае. В последние годы англичане обнаружили нефть в Ираке и начали ее добычу.
Однако наибогатейший источник нефти в Старом Свете, составляющий около половины выработки всей Европы и Азии и способный производить гораздо больше, находится на Кавказе (Баку). Благодаря ему Россия сегодня занимает третье место в мире по добыче нефти.
Таким образом, вторая великая идея сегодняшней программы подчинения мира разбивается Советской Россией.
На Украине нет нефти, – хотя она могла бы ее немножко иметь, если бы ей принадлежали польские земли с Дрогобычем и Бориславлем, – но, если довольно широко понимать ее пространство, растянутое аж до Каспийского моря, как это уже делается, то отрыв Украины от России приведет к отрезанию последней от Кавказа и освобождению кавказской нефти из-под ее владения.
И все это связывает украинский вопрос с наиболее актуальным всемирным – вопросом нефти.
Продожение здесь:
http://xn--b1aecn3adibka9mra.xn--p1ai/blog/43394078523/ROMAN...
Свежие комментарии